Свобода и порядок.

В поисках счастья.

Чувство вины, зависимость от иррационального авторитета ведёт к слабости воли у зависимого человека, и в то же время то, что парализует волю, усиливает зависимость. Так образуется замкнутый круг.

Э. Фромм

Нет вещей хороших и плохих по своей сути. Все зависит от приложения к ним ума и воли человека. Государство не исключение. Поэтому нет смысла в спорах больше или меньше государства нужно человеку для счастья. Все зависит от места и времени, ну и конечно от уровня развития тех, кто пользуется такой вещью, как государство. 

Наша основная беда в том, что каждая новая власть не использует государство, а приходит ним попользоваться. С пониманием этого факта приходят мысли о том, насколько необходимо каждому устройство, которое активно вмешивается в его жизнь, не делая ее лучше? Я не имею в виду тех, кто улучшает свою жизнь исключительно вследствие причастности к власти.

Теоретически государство призвано установить правила игры, которые устранят конкуренцию без правил, разумно ограничив свободу каждого универсальным целесообразным шаблоном. Это создаст внутренний порядок, сделает социально-экономические коммуникации более эффективными, создаст в таком прекрасном обществе возможность социальных инвестиций в безопасность всех и каждого.

Вопрос ограничения личной свободы не стоит остро, если благосостояние всех членов общества стабильно растет. Можно называть это "обществом потребления", рассуждать о целесообразности и величине взноса каждого, который ясно и аргументировано определен законом и направляется для централизованного использования, но это всегда будет проблемой цены свободы. Лишаясь ее части, каждый получает компенсацию по обнародованному прайсу.

Но игра с шулером по сути игрой не является. Задекларированные правила либо не исполняются, либо просто легализуют лишение свободы "партнеров по игре" без всякой компенсации.

Похоже в Украине в очередной раз лохи пытаются заставить шулера играть по правилам. Шулер не против, ведь проблема не в том, что он не согласен обсуждать правила в ходе игры. Главное, чтобы игра не прекращалась и ставки продолжались.

Наше государство сейчас никак не предрасположено для диалога о свободе, как в ее негативном, так и позитивном проявлениях, если подразумевать "честные договорные отношения". Скорее имеет смысл рассматривать эти отношения с позиции презумпции вины государства во всех случаях, когда оно претендует на вмешательство в область выбора личности или на компенсацию своих "услуг". 

В существующем "демократическом" виде государство должно стать "одной из..." возможностей регулирования социальных отношений - по крайней мере до тех пор, пока появятся реальные элиты, представляющие интересы консолидированных социальных групп, а не сменяющаяся у кормушки череда проходимцев, приходящих к власти путем манипуляции идиотами-оптимистами. Неиспользование определенных возможностей, которые предполагает наличие развитого государства в здоровой социальной структуре, гораздо менее убыточно, чем использование таких возможностей в интересах узкого круга лиц, узурпирующих власть. 

В таком состоянии системы человек не должен лишаться возможностей полной реализации позитивной свободы, в его понимании, под предлогом "лучше не так, а иначе", а не из принципа: "так поступать нельзя по закону, и никто так не поступает". Государство должно жестко регулировать исключительно узкий круг проблем - которые в принципе не могут решаться индивидуально, в других случаях оно должно лишь предоставлять альтернативные гарантированные возможности.

Человек имеет право защищать свою жизнь и свою собственность - сам, без принуждения использовать "патентованные государственные средства". Это уже подразумеваемый из практики факт. 

Сколько преступлений предотвращает полиция и сколько мы видим фактов преступных действий самой полиции и лиц, действующих при попустительстве или прямом разрешении "правоохранительных" органов - от насилия над личностью до рейдерских захватов имущества? В такой ситуации не может даже идти речи о "разрешении" государства гражданам иметь и применять оружие, в том числе и против полицейских или иных лиц с "мандатом на насилие". Должны рассматриваться лишь факты его применения, в этом случае государство или частные лица должны доказывать отсутствие факта обороны или защиты имущества лицом, применившим оружие, вне однозначно указанных в законе обстоятельств. И эти обстоятельства должны распространяться, как на частных лиц, так и на лиц, облеченных государственной властью.

Никакие эксцессы, связанные с расширением свободы личности, не могут сравниваться с перманентным эксцессом "правоприменительной практики" сегодняшней власти.

С безопасностью связаны и договорные отношения. В первую очередь это безопасность товаров и услуг. В наших условиях разрешительная деятельность государства тоже практически полностью себя дискредитировала. "Лицензия" у нас не дает никаких гарантий, причины такого положения известны каждому.

В то же время именно с помощью государства кланы во власти создают себе практические монополии, прямо ограничивая доступ предпринимателей во многие области рынка, либо наживаясь на них, на "законных" основаниях требуя плату за лицензии и разрешения производить определенные товары и услуги.

Лицензироваться должна лишь та деятельность и продукция, которые исключают возможность выбора их использования. Во всех прочих случаях можно ограничиться процедурой выдачи государственного сертификата, который засвидетельствует заявленные производителем соответствия на момент сертификации, не более. Воспримет ли потребитель этот факт как гарантию качества уже дело рынка.

В чем государство могло бы себя продуктивно проявить, это в арбитраже потребителей и монополистов. В созданных у нас монополиях государство только легализует открытый грабеж потребителей. Если подход к этим отношениям не изменится, то массовое обнищание и лишение собственности всех, кроме узкого круга "избранных", только вопрос времени - надеяться на то, что наши олигархи способны сами ограничить свои аппетиты, не приходится.

Действенным регулятором таких отношений было бы признание права потребителя не оплачивать монопольно предоставляемые услуги только исходя из факта несогласия с их стоимостью (ценой) или качеством. При этом монополист должен быть лишен права прекращения оказания услуг и взыскания их стоимости без вступившего в силу судебного решения. И решение при рассмотрении таких споров не должно выноситься только исходя из "реальных затрат" монополиста - финансовые аферы и низкая эффективность производства не должны компенсироваться потребителем.

Фискальная политика пожалуй одна из наиболее уродливых форм проявления эксплуатации людей национальными псевдоэлитами. В существующей системе налоги не являются "платой за цивилизованность", поскольку предпринимательскую инициативу они не стимулируют и не обеспечивают равного доступа к системе социальных гарантий.

Это отдельная большая тема, но принципиально важно облагать налогом не доходы, которые достаточно виртуальны, а прибыль по окончанию учетного периода, например года. Или признать наконец, что налогоплательщиками всех видов налогов фактически являются потребители. В этом смысле разумно значительно поднять необлагаемый минимум для физлиц и оставить рынок С2С  в покое. В этой области "регулирование" государства излишне, а стремление обирать участников частных договорных отношений аморально.

И, наконец, необходимо признать, что доверять тем, кто становится у руля нашего государства, самим определять стоимость их труда нельзя ввиду их полной неадекватности, по крайней мере в этом вопросе. 

Различные базовые величины вроде минимальной заработной платы или необлагаемого налогом минимума они очевидно устанавливают не путем экономических расчетов, а наблюдая за полетом птиц или разглядывая кишки жертвенных животных. О моральной стороне их решений, которые касаются самообеспечения, нет смысла даже говорить. 

Поэтому целесообразно установить систему оплаты труда государственных деятелей и чиновников, которая будет рассчитываться от объективной величины, связанной с базовыми экономическими принципами. Оплата труда любого чиновника не должна превышать величину необлагаемого минимума, о целесообразности повышения которого я говорил выше. Такая система по крайней мере будет логична - в понимании принципов позитивной свободы каждого гражданина.

Государство это состоявшаяся реальность и вряд ли имеет смысл рассуждать о возможности его замены какими-либо анархичными системами, независимо от того, как их назвать - "народной демократией", "громадами", "гражданским обществом" или иначе. Не стоит подменять понятия и пытаться создавать "противовесы" неэффективной, насквозь коррумпированной и крайне дорогостоящей структуре "государства" в существующей у нас реализации.

Государство должно быть сильным, но эта сила должна быть потенциальной и использоваться в меру реальной потребности, в сумме интересов всех членов общества. Тогда именно потребность будет регулятором, который обеспечит эволюцию государства с ростом его полезности и появление действительно новых моральных элит.

Нация и государство - пределы компетенций

Свобода принесла человеку независимость и рациональность его существования, но в то же время изолировала его, пробудила в нем чувство бессилия и тревоги. Эта изоляция непереносима, и человек оказывается перед выбором: либо избавиться от свободы с помощью новой зависимости, нового подчинения, либо дорасти до полной реализации позитивной свободы, основанной на неповторимости и индивидуальности каждого. 

Э. Фромм

Советская система действительно смогла создать "новую историческую общность людей", основной чертой которой стала уверенность в том, что государство это механизм, а не система отношений в том числе. Стоит только выбрать правильного оператора и проводить своевременные модернизации самого механизма и он чудесным образом обеспечит всеобщее благо, а возможность злоупотреблений управленцев будет обеспечена самим механизмом. Поэтому все движения к свободе, последний майдан не исключение, заканчивались тем, что в очередной раз отобранная власть вручалась новым "лучшим людям", которые по какой-то странной логике, получив всю полноту власти и полностью свободные в своих действиях, должны были няньчить "нацию", создавая ей все большие блага, игнорируя возможности бесконтрольного увеличения благ собственных.

Конечно, говорить о полном отсутствии контроля во власти нельзя, но это большей частью внутренняя конкуренция за наиболее сытные места у корыта "закромов родины", чем реальный контроль не существующего у нас гражданского общества. В этом концепции "народу" выделяется не роль арбитра, выбор которого осознан исходя из понимания им самим реальных выгод, а технического инструмента легитимации положения кланов, которое уже предопределено их ресурсами и тактическими союзами. "Толпа электората" несубъектна и результат выборов всегда предопределен только конкуренцией между собой сил, воздействующих на "общественное мнение" сил. 

Такая система может сформировать нацию, но ощущение счастья в ней будет достаточно иррациональным.

Говорить о несовершенстве государства, как механизма, здесь нет никакого смысла. Положение не улучшится никакими "модернизациями" или дублированием линий контроля. Государство давно стало совершенным механизмом, но даже самый совершенный механизм не проявляет себя безусловно. Проблема не в отсутствии очередного органа "борьбы со злоупотреблениями власти", а в отсутствии понимания уровней и качества проявления власти, определения ее компетенций и обратной связи через экономические результаты тех условий, которые власть создала для всех членов общества, делегировавшего ей полномочия. 

20 век стал последним, в котором понятие нации было неразрывно связано с общностью языка, территории, культуры, морали, лежащих в основании пирамиды, к вершине которой и формализовывалось соответствующее государственное устройство с локализованными в нем национальными элитами. В такой модели существование элит зависело от качества вертикальных связей и национальные государства конкурировали как локальные образования, что предполагало ведущую роль политических решений для внутренних экономических процессов и в производстве, и в распределении благ. Экономический эффект и был тем фактором обратной связи, который определял эффективность политики.

Транснациональный характер современной экономики во многом значимость такой обратной связи нивелировал. Элиты, имеющие экономические начала, теперь практически не связаны рисками, которые порождает проводимая ними внутренняя политика - и экономическая, и социальная. Тактические выгоды перестали ограничиваться возможными негативными последствиями в будущем, а свободное перемещение капитала за национальные границы понятие "национальные элиты" размыло окончательно. Говорить о "стратегии развития нации" здесь бессмысленно - нет ни нации, ни стратегии, есть только текущие возможности и отсутствие реальной ответственности за их использование.

В сложившихся обстоятельствах логично было бы пересмотреть принципы отношений по всей вертикали, а не пытаться методом проб и ошибок выбирать котов, достойных ловить мышей в погребе со сметаной. Проблема не в уровне контроля, а в пересмотре уровня компетенции государства и сообществ внутри него, объединенных экономическим интересом.

Провести реформу сверху в авторитарном режиме в наших условиях невозможно - так чтобы это действительно принесло ощутимые общесоциальные выгоды, а не перераспределение возможностей между кланами. Но и надеяться на то, что в низовых инициативах на пустом месте и лозунгах возникнет какой-то инструмент "общественного контроля" тоже нет смысла. Различные формы "громад" или проекты "федерализации", которые решаются политическими методами, существенно положения не изменят, только продублируют существующую общегосударственную проблему повсеместно в меньшем масштабе. 

Политическая воля сейчас нужна только для того, чтобы принять решение для определения новых уровней субъектности.

Современное общество сложная структура, в которой нельзя полностью отказаться от инструментов, которые создают общее неделимое благо, но то, как это реализуется сейчас, исключает само понятие блага в соотношении качества "госуслуг" и их стоимости.

"Громады" могли бы быть эффективными, если бы занимались реальными проблемами, решение которых сейчас государство только имитирует. 

Полиция, суд, образование, здравоохранение, пенсионное обеспечение, регуляторная политика - сегодня эти области или неэффективны или становятся почвой для опричнины. 

Свобода обязывает. Если на низовом уровне центры принятия решений будут финансироваться из региональных бюджетов, которые получат соответствующее наполнение, то качество обратной связи значительно улучшится. Тогда лозунги типа "возьми и сделай" уже не будут абстрактными.  Распределение центров финансирования сделает более прозрачными и расходы государственных институтов, объем которых также должен определяться представительским органом снизу. 

Это не значит, что везде все сразу станет хорошо. Люди не меняются быстро, но нельзя требовать от них изменений, если отсутствует почва для таких изменений, и возможность действительно ответственных, контролируемых решений подменяется демагогией и имитацией. Реально работающие механизмы обратной связи не гарантируют отсутствие ошибок в работе системы, но дают больше шансов для своевременного локального реагирования, в то время как существующие сегодня принципы гарантируют полную деградацию.

Нация сегодня не может определяться формальными признаками. Это система ответственных связей и контролируемых решений на всех уровнях социума, объединенного в системе общего экономического интереса, который уже во вторую очередь обладает необязательными атрибутами общего языка, культуры и территории. Моральные ценности в такой системе сложатся быстрее и менее противоречиво.

Реформация и реставрация

Нас нисколько не удивляет повторение форм, когда они происходят одна от другой или от определённого общего начала.... Но есть иного рода совпадения, которые далеко не так просты, а становятся тем более загадочны, чем более в них вдумываться, - совпадения независимо возникших форм...Они объясняются тем, что «сходные функции создают сходные органы».

 А.Богданов

Любое развитие ограничено некоторыми рамками, которые исчерпывают текущие формы. В этих рамках система может достичь идеала, но дальнейший прогресс невозможен без разрушения рамок, которое приводит и к разрушению привычных форм существования системы. 

Старые принципы существования разрушаются новыми, но эта новизна тоже относительна. Самые длинные циклы скорее всего технологические. Именно они формируют цивилизацию и они же неизбежно ее разрушают. Технологии определяют возможные уклады жизни в экономическом смысле, здесь уже начинается конкуренция наций и империй. Социальное сознание тоже имеет определенные циклы развития, но выбор форм здесь уже очень ограничен, несмотря на кажущееся разнообразие, и определяется только мерой свободы. 

Это попытка найти баланс между свободой личности, которая обеспечивает творческий потенциал каждого, но требует огромных ресурсов, и делегированием этой свободы административной системе, которая волевым решением определяет пути развития всех, экономя общественный ресурс. Проблема в том, что административная система не устраняет личной свободы элит, которые могут злоупотреблять ею, и не всегда выбирают лучшие пути, даже при относительной честности.

Поражение Советского Союза в холодной войне тоже относительно. Можно сказать, что это была победа, но победа старой модели отношений в индустриальном обществе. Но Советский Союз был последней империей, которая стремилась сохранить старые принципы социальных связей. Их просто нельзя было модернизировать дальше в старых рамках. В этом времени Союз остался в одиночестве. Противоречия, которые пытались решить "перестройкой" запустили процесс, который не закончился до сих пор.

В мире уже родилась и формируется принципиально новая система социальных связей - вне наций, которые определяются этническими, языковыми, культурными, территориальными или кровными принципами. Новая система имеет огромный потенциал роста. Социумы, которые в той или иной мере еще не вышли из под влияния понятий "индустриального империализма" сейчас определяются с вектором развития - или выбрать новый путь с уже определяющимися лидерами, или попытаться реконструировать лучшие формы индустриального общества, или построить достаточно химерный стимпанк индустриального феодализма.

Последний вариант и является дегенеративным изомером "новой волны", где понятие "сообщество" тоже выходит из парадигмы нации, но такие кланы используют для формирования совсем другие понятия "родства".

Если общество, которое выросло из условной "западной демократии" эволюционирует под возрастающим влиянием новой элиты, которую оно сформировало, то падение Советского Союза было определено внешним влиянием и элиты, которые могли бы развивать идеологию постиндустриального общества, в нем отсутствовали. Это привело к тому, что децентрализация не вывела на принципиально новый путь развития. В конгломерате, выросшем из парада суверенитетов бывших союзных республик, большинство пошло по пути имитации социальных реформ, которые фактически прикрывают борьбу за власть возникших клептократических кланов, стремящихся определить свои "суверенные" сферы влияния, причем некоторые даже не утруждали себя имитацией, вводя авторитарные режимы правления.

Существует точка зрения с которой Украина опередила в развитии социального сознания Россию и согласно которой "российский майдан" позволит России также уверенно встать на путь "евроинтеграции". У меня на этот счет большие сомнения.

Дело в том, что скорее Украина повторяет путь России, но в своего рода изомерии. Российский майдан состоялся в 1993, когда к власти пришли силы, однозначно определившие дальнейшее развитие. Альтернатива там была не лучше, поскольку никаких элит государственного значения ни "класс челноков и кооператоров", ни апологеты "социализма с человеческим лицом" сформировать не могли. 

Либеральный путь развития в обилии возможностей "первоначального накопления капитала", которые имела номенклатура развалившейся советской вертикали власти и кланы оргпреступности, ставшие в этой ситуации договороспособными, реализоваться не мог объективно. Поэтому форма власти в государствах и социум, который такая власть создавала, отличалась лишь своеобразными видами "олигархической республики" или "олигархической диктатуры".

Поскольку такая система не руководствуется обратной связью, которая определяется необходимостью реальной поддержки и представительства широких социальных страт, то олигархическая диктатура является однозначным итогом развития, как более эффективная форма. Россия прошла этот путь гораздо раньше Украины в период от Ельцина до Путина.

Централизация власти, в первую очередь экономической и административной, позволила российским властным элитам решать тактические задачи гораздо эффективнее, по сравнению  с олигархами Украины, которые были вынуждены определять возможности своего влияния в жесткой внутренней конкуренции друг с другом и временными союзами. Поиск союзников внешних в такой ситуации был предсказуем и кроме России "помощь" такого рода найти было негде.

Украинская "оранжевая революция" скорее была формой борьбы за сохранение суверенитета теми олигархами, которые были менее склонны к принятию вассальной зависимости от России. Кучма в этой модели играл роль Ельцина, который, в отличие от российского сценария, не победил в борьбе с оппозицией, что и определило сценарий развития на протяжении следующих десяти лет.

В отличие от России, ресурсная база украинского олигархата была сильно ограничена. Централизация в России сопровождалась переделом в сферах экономики не свойственных для среднего класса, поэтому в экономическом смысле подобие "либеральной экономики" с широкими коррупционными возможностями в России выросло в модели "свобода в обмен на лояльность". Но эта свобода, хотя и касалась достаточно широкого круга предпринимателей,  была достаточно призрачной, поскольку была "пожалована", а не отвоевана и такой "средний класс" политической силой не стал, оставаясь аморфным образованием. Сейчас мы видим как его используют в виде кормовой базы, когда привычные источники "большой экономики" иссякли во многом благодаря "мудрым" стратегическим решениям во внешней политике.

Украинский "средний класс" из статуса "кормовой базы" не выходил никогда и степень свободы для него определялась более личными возможностями и соглашениями. Это единственное "преимущество" украинской модели, которое впрочем не привело к какому-либо приросту субъектности "базарного пролетариата", как в свое время характеризовал эту категорию собственников известный социалист Ю. Луценко.

Приход к власти П. Порошенко в логике такого развития соответствует периоду начала путинского правления. Мнений о мотивах такого выбора Б. Ельцина достаточно много: "Он выбрал его, потому что Путин был силовиком и мог гарантировать безопасность и иммунитет - вот правильное слово - Ельцина и его семьи после ухода с должности", - полагает, например,  Строуб Тэлботт, заместитель госсекретаря США в администрации Клинтона, директор Брукингского института.

В этом смысле и П. Порошенко с приходом к власти продемонстрировал способность обеспечить достаточные личные гарантии многим одиозным фигурам. Поэтому говорить о победе либерализма в Украине вряд ли имеет смысл, как в ближайшей перспективе, так и в более отдаленной. Все волны "народного гнева", как в России, так и в Украине в достаточной мере подчинялись внешним сценариям, которые разрабатывали и проводили явно не либералы-пассионарии. Даже многие методы - провокации, снайперы непонятной принадлежности на "майданах" были общими.

То, что в этих кризисных моментах суверенитет государств был под угрозой, мы тоже понимаем отчетливо. Нация, в реальном единстве целей элиты и масс, через диалектику противоречий и стремления к нахождению компромисса экономических страт, не сложилась на этом уровне ни в России, ни в Украине. Нация, которая существует только в политическом поле, легко разделяется теми, кто фактически создает собственные "вотчины" в экономике.

Для России таким кризисом стали чеченские войны, которые и создали условия для фашизации общества. В Украине этот фактор был создан извне - российская агрессия. Но и в первом и во втором случае это объективная предпосылка для создания властной вертикали. Причем, как и в России, эта вертикаль в Украине сегодня формируется олигархией.

Можно с уверенностью сказать, что Украина не повторит путь России, а Россия уже по нему прошла до конца. Но и понятие "суверенитета" для обоих государств становится достаточно относительным. Здесь "помощь западной демократии" осуществляется асимметрично - в виде поддержки и санкций, но в итоге такой фактический "протекторат" неизбежно приведет к общему результату. 

Клептократические режимы однозначно будут разрушены - им не дадут укрепляться сверх меры уже извне. Но насколько быстро к власти придут реальные представители зарождающихся страт, и как они научатся взаимодействовать между собой и с теми, кого представляют - это уже большая внутренняя проблема осознания собственной субъектности в экономической жизни. К тому же "либерализму" придется учиться заново - на этот раз без коррупционной основы.

О стратегическом успехе и частных недостатках

Три пути у человека, чтобы разумно поступать: первый, самый благородный - размышление; второй, самый легкий - подражание; третий, самый горький - опыт.

Конфуций

Незаметно минуло четверть века, как мы обрели независимость, избавившись от советского имперского ярма, и сами демократическим волеизъявлением определяем куда идти. После такого достаточно долгого периода развития начинаешь подозревать, что мы таки изобрели свой четвертый путь, не связанный ни с мышлением, ни с подражанием, ни с опытом, хотя каждый вменяемый человек фактически идет тремя путями сразу - размышляя, сопоставляя и делая выводы из того, что он, или другие, думал и делал, и что в результате получилось.

Говоря об общем уровне "электората" - тех, кто собственно и устраивает сам себе такую жизнь, можно отметить значительное снижение качества политической рекламы, которая к нему обращена. 

Раньше это было хоть какое-то подобие идеологии с партиями, которые позиционировали себя как "социал-демократические", "республиканские", "социалистические и коммунистические", "националистические", с обязательным довеском к колориту тех или иных принципов государственного устройства и отношений в предлагаемой модели развития. Было видно, что политики и технологи все-таки допускали, что избиратель может мыслить и сравнивать предлагаемые концепции. Но вот уже достаточно долго мы наблюдаем вполне оформившийся клан "бессмертных", который даже не утруждает себя формулировкой концепции развития того, чем у нас так гордятся патриоты.

Время конечно диктует свои требования. Даже при большом желании легализовать сатрапию нельзя - возникнут проблемы с рукопожатностью в цивилизованном мире. Поэтому приходится имитировать стремление к демократическим ценностям и соответствующие им реформы. Для этого и создается тот балаган, который у нас считается политикумом, хотя совокупность всех этих "политических сил" никак не определяет характер высших решений в национальной политике. Эти решения зреют и принимаются в другой среде. 

Политикум нужен для придания дерьму, которым преимущественно являются "суверенные" решения, формы конфеток, и для придания решениям, к которым обязали цивилизованные партнеры, формы "суверенных".

Нельзя конечно утверждать, что такой политикум полностью демонизирован, в нем достаточно и вольных стрелков-авантюристов, и разного рода пассионариев и прочих городских сумасшедших, но все они вполне подконтрольны и, либо поступают на службу вышеупомянутому клану, проходя селекцию, либо выпадают в осадок после некоторого периода активности.

Таким образом вполне демократическими инструментами легализуется власть клана и достигается стратегический успех в имитации реформ.

Кстати о реформах. 

Нужно иметь хорошую волю, чтобы отпилить себе ногу, пораженную гангреной, если все другие способы излечения не дали результата. Осознанность тоже должна быть соответствующего уровня - чтобы не убеждать себя в том, что это не гангрена, а так, примочками лечится, и что сегодня еще звезды не стоят для операции, но в будущем она обязательно пройдет успешно. И это только проблема с ногой - какой должна быть воля и осознанность, чтобы отпилить себе пораженную гангреной голову? Решив эту задачу мы ответим на вопрос, когда же у нас наконец завершатся реформы и будет всем счастье.

Получить свободу мало, основная проблема в том, как научиться нею пользоваться. Восставшие рабы могут убить хозяина, но от этого они не станут свободными. Место хозяина займут "лучшие из них", но если они понимают функцию "хозяина" только как административную, а не координирующую, то положение остальных будет хуже чем раньше. "Лучшими" вполне могут быть надсмотрщики из рабов, которые поумнее и всегда обосновывали необходимость применения кнута волей хозяина, а не своей. У них и административные навыки есть, и как хозяин решения принимает видели - вобщем "новая элита" появляется достаточно органично. 

Это парадокс, но положение "масс" может улучшить только появление нового хозяина, который ограничит реализацию хотелок новой "администрации" тем или иным способом. При этом не обязательно лишать их официального статуса "правителей", как и ограничивать рабов в праве избирать новых правителей. Но в такой модели положение масс может и ухудшиться - все зависит от качеств реального хозяина.

Ни в дефекте ума, ни в дефекте воли по большому счету нет негатива - если носители таких качеств не начинают имитировать обратное и стремиться к той или иной форме управленческой деятельности. В таком самовыражении они или приводят к власти моральных уродов, или становятся их инструментами. Шансы на то, что в этой системе к власти эволюционным путем смогут прийти люди с соответствующими качествами, резко снижаются.

Отсутствие понимание того, как пользоваться свободой, приводит к отсутствию субъектности и истинной договороспособности. Манипулировать таким сообществом очень легко и в нем естественным образом или целенаправленно развиваются различные имитационные модели. Вскоре строительство самолетов из говна и свиста становится массовым и любимым явлением. Здесь даже солома используется редко, она все-таки каких-то денег стоит.

Самые благодатные для этого области - "политология", "философия", "образование и ноука", "общественная деятельность", "передовые технологии". Примеры у всех на виду - все видные "политологи" и "философы" по совместительству видные общественные деятели. Поскольку обычная критика уже всем приелась, стала банальной, даже с отсутствием должной реакции на нее, здесь рождаются "концепции" - радужные и непременно опережающие время. К ним, по утверждению авторов, даже цивилизованный мир придет нескоро. У нас это обычно разные модели "электронных правительств", "коллективных разумов", "громад" и прочих социальных феноменов руководимых креаклами в белых одеждах. Независимо от того, находятся авторы этих концепций на содержании клана или просто полезные идиоты, именно в обсуждении этих тем утилизируется огромное количество недовольства жизнью в псевдотворческом процессе.

Наука и образование уже деятельность, требующая хоть каких-то специальных знаний. Те, кто способен реализовать свой потенциал в  реальных проектах, его как правило и реализовывают, но эти проекты к "национальному достоянию" имеют отношение очень далекое, возможно они будут реализованы и у нас, но инвесторы у них другие. Судя по всем публикациям о достижениях и победах, отечественная наука догрызает то, что осталось от научных разработок советской империи - благо что научную школу, современного тогда уровня, на костях построили и все наработки освоить было просто нереально. Надежд на то, что существующая система образования даст хоть что-то похожее на науку уже нет. 

Любое развитие старых идей имеет свой предел. Качество новых идей мы тоже видим. Здесь, что в России, что в Украине, тренд общий - или создание синекур, в которых "курируют" доведение до производства разработок 20-30 летней давности и распил бюджетных средств, или создание "иновационных" направлений, преимущественно для того же. 

В России это обычно фантастика - нанотехнологии, гравицапы и нооскопы, у нас вдохновение черпают из журналов "Юный техник", начиная с 70-х годов. Это марсолеты с ядерными двигателями, различные девайсы по получению почти бесплатной энергии, которые можно сделать в колхозной мастерской. Все это демонстрируется в чертежах и моделях и вот-вот пойдет в серию.

Демонстрируя чудеса изобретательности в этой бредовой реальности, в то же время "человек из народа" оказывается в тупике, не в состоянии найти ответ на казалось бы простые вопросы:

Проблема бюджета в том, что "кто-то" не платит налогов, находясь в тени? Для этого власть изыскивает очередные фискальные новшества. Но, большинство налогов у нас платит потребитель. НДС, акциз, таможенные пошлины, плата за пользование недрами - практически все это заложено в стоимости товаров, которые потребитель покупает за зарплату или иной доход. Судя по тому, что у подавляющего большинства населения нет трафика в офшоры, то "зарплата в конвертах" на недонаполнение бюджета  никак не влияет. Может это грехи налоговых агентов, которые по стечению обстоятельств как раз тесно связаны с властью корпоративными отношениями?

Повышая тарифы на ЖКХ, потребителю указывают в сторону Запада - посмотрите сколько у них. Даже не рассматривая разницу в доходах населения и причины такого огромного несоответствия, давайте рассуждать, отталкиваясь от логики формирования цены. Цена на газ, например в Германии, в частности складывается из стоимости российского газа и стоимости его транспортировки через Украину. 

Украина имеет свой газ - народное достояние, как говорят, имеет прибыль от транспортировки - это предприятие тоже вроде "народное". Как так получается, что цена стремится к немецкой?

Российская агрессия несомненно весомый фактор, повлекший и расходы и недополучение доходов в бюджет. А до российской агрессии у нас все время был устойчивый рост экономики, предпринимательства, заработных плат? Президент говорит о том, что военные расходы тяжелое бремя, которое привело и к дополнительному налогу и к массовым сборам средств волонтерами. 

Понятно, что информация о направлениях и объемах финансирования в этой области большей частью закрытая. Но есть отдельные факты, которые стали публичными - закупка рюкзаков и обмундирования через структуры аффилированные с представителями власти, приобретение по немалым ценам за волонтерские деньги оружия, которое явно взято со складов, где хранилось десятилетиями.

Относительно свежий пример приобретение ВСУ "отечественной разработки" - миномета "Молот". Интервью с техдиректором завода, который их производит, похоже на лекцию для идиотов. 

С какого "нуля" они делали это вундерваффе? Миномет это труба, плита, тренога с винтами для точной наводки и прицел - где здесь разгулялся отечественный научный гений? Для "разработки" конструкторской документации этого агрегата нужно пару человек со штангенциркулями и три дня на обмеры образца взятого с ближайшего склада РАВ. Такой образец был разработан в 1943 г. Если не распродали более новые модификации, то наверняка можно было найти советский образец 1979 г. Стоит это чудо суверенного гения почти полмиллиона гривен. Чем он отличается от образца 1979 г., кроме меньшей массы и скорострельности, я не нашел. Может есть специалисты, которые обоснуют выгоды этой "разработки с нуля".

Директор говорит, что плановая прибыль завода всего 15 процентов - остальное "налоги на зарплату, НДС и т.д.". Я не думаю, что у работников завода астрономические зарплаты. Чтобы узнать, откуда возникла такая стоимость, наверное нужно исследовать статью "и т.д."

Кто занимается такими "исследованиями"? Конечно органы борьбы - с коррупцией, с экономическими преступлениями, с внедренными вражескими агентами. У нас их все больше, и их содержание как раз очень недешевое, в том числе и с учетом зарплат, которые устанавливались из принципа "чтоб не подкупили". Странный конечно критерий отбора - где "неподкупность" определяется размером предложения.

Но если оценить все время непримиримой борьбы этих неподкупных суперспециалистов, то что мы видим в сухом остатке - если не брать во внимание истерик с разоблачением "коррупционеров" в социальных сетях и других СМИ?

Если, как нас убеждают, отечественная коррупция явление системное и руководится "сверху", то что мы имеем в статистике отбывающих наказание чиновников высшего эшелона власти, связанных с ними политиков, представителей крупного бизнеса и прочих "прислужников олигархов"? Где возвращенные в бюджет средства, которые хотя бы окупают содержание всех этих непримиримых борцунов?

"Бриллиантовые прокуроры", янтарные нелегальные прииски, огромные потоки контрабанды, миллионные взятки - все это только пар в свистке "карательной машины".

Судя по всему, в анамнезе имеем проблему гангрены головы. Никакими сильными руками этот организм ее отпилить не сможет. Поэтому растить мышцы дальше занятие малоперспективное. Для сохранения суверенитета это конечно имеет смысл, но улучшения жизни в таком суверенном государстве для огромного большинства населения ожидать не стоит. 

Рациональным ожиданием будет возможность унаследовать то, что останется от продолжающегося "хозяйствования" старых элит. Но до дееспособности, как умственной, так и физической, потенциальному наследнику еще далеко. Сложно даже сказать есть ли такой наследник, новая элита, хотя бы в проекте.

Элита, как правило, не прилетает извне в голубом вертолете, ее качество обусловлено качеством тех, кого она потенциально может представлять и из чьей среды вышла. Поэтому проблема как научиться пользоваться путями размышления, подражания и опыта актуальности не теряет никогда. И не нужно искать какой-то свой путь до того, как будут освоены те, что давно придуманы до нас.

Черные лебеди светлого будущего

Ты такой умный, как моя жена потом...

Поговорка

Сейчас очень модно рассказывать о футуристических визиях, в которых благоденствие уже за углом, осталось поднапрячься, сделать пару шагов и долгожданное постиндустриальное завтра отвалит столько счастья, что обиженным не уйдет никто. Я не настолько оптимист и сомневаюсь в возможностях гармоничной интеграции нашего колхоза в мир нового порядка.
Нассим Талеб сформулировал теорию, которая ставит под сомнение способность человечества прогнозировать собственное будущее, и в которой некоторые знаковые события, коренным образом меняющие ход развития социума, получают рациональное осмысление уже после наступления в значительной ретроспективе. Попытки прогнозировать развитие до наступления таких событий подвержены ряду ошибок - эмоциональной оценки ситуации, стремлению применять положения теории игр к реальной жизни, в которой не все факторы просчитываются математически, вере в то, что все события являются логическим развитием ситуаций прошлого в будущее. Эти факторы, несомненно, тоже действуют, но часто системы, внешне имеющие сходный уровень развития, настолько качественно различны, что в определенных точках расходятся и более не могут развиваться, подчиняясь одной и той же логике.

Развал Советского Союза одно из таких событий, которое породило массу оптимистических прогнозов и неоправдавшихся надежд. 
"Империя зла" рухнула, вызвав горбиманию на Западе и создав, казалось, все предпосылки для интеграции в мировой рынок новых территорий с огромным потенциалом. Парад суверенитетов создал условия для более гибкого управления этим процессом. Почему же в итоге происходит явный откат к моделям времен холодной войны и возможность интеграции постсоветского пространства в западную цивилизацию становится призрачной?
Я думаю, что стереотипы социального сознания намного более инертная вещь, чем это себе представляют оптимисты, предполагающие что жить по-новому это лишь проблема "осознанного выбора" каждого. Осознанный выбор и набор ценностей это личностная проблема, которая решается достаточно легко, достаточно лишь предложить более привлекательную перспективу. Так фантомные боли мечты о коммунизме были легко вытеснены мечтами о "свободной рыночной экономике". Также свободно мечты о "национальной самобытности" сменяются мечтами об "интеграции в постиндустриальный социум". Мало кто может аргументировано объяснить что это такое, но внешняя атрибутика и "уровень жизни" здесь являются определяющими и оперируют чаще всего ими.

Основная проблема не в целях, а в средствах, которыми они достигаются. Это и есть качество мышления - "железо", на которое новый софт не всегда устанавливается без проблем и, даже установившись, не всегда будет работать.
Любое общество подвержено сегрегации по тому или иному принципу. В каждом варианте выделяются элиты и "массы". Это естественный процесс - выделение класса управленцев экономически оправдано, невозможно все решения принимать на "майданах" и прочих всенародных форумах. Поэтому идеологи "народного самоуправления" сознательно подменяют понятия. Если допустить, что они действительно верят в непосредственное народное управление, то это уже умственная неполноценность.
В сегрегированном обществе возникают проблемы принципов отношений как между элитами и массами, так и внутри этих формаций. Отношения в массе не очень интересны, отношения между массами и элитами намного познавательнее, но это тема для другого разговора. В данном случае важно понимание того, как формируются отношения внутри элиты и как принципы этих отношений влияют на возможность интеграции разных формаций.

Путь в элиту определяется прежде всего степенью субъектности, никакие социальные лифты не создадут новую элиту, если пользователь не способен к осознанному управлению рисками. Здесь риск экономическая категория, которая проявляется в проектном мышлении и договороспособности, а не готовность "пострадать" за "будущие выгоды", которые воспринимаются чисто эмоционально. 
Основа отношений в обществе, которое перерастает из индустриального в постиндустриальное, заложена бюргерской моралью и свободными сословиями. А теперь задумаемся: уже в Magna Carta регулировались вопросы имущественного характера и возможности свободно распоряжаться выгодами экономического плана. Откуда такие навыки могли взяться в постсоветском периоде? Я не рассматриваю цеховиков и прочих подпольных экономических гениев - это совсем другая модель построения отношений с властью.
В советской системе отношения внутри элиты, которая была безальтернативной партийной номенклатурой, тоже не были связаны поиском компромиссов и союзов, основанных на частном экономическом ресурсе, который более адекватно отражает уровень игроков. Создание политических блоков определяло доступ к власти и сразу ко всему "общему" бюджету, которым можно было распоряжаться, выстраивая любые модели экономических отношений в ручном режиме. Переигрывать эти комбинации можно было гораздо легче, чем в случае с консолидацией на основах частных экономических выгод, которые бы определял для себя широкий круг участников, формирующий элиты по представительскому принципу. 
Отношения с массами советские элиты тоже строили не на принципах договора и компромисса, а способом послабления и натягивания вожжей. Поэтому ни период нэпа, ни "либерализация" 90-00х годов принципиально новую модель общественного сознания не создали. В этом смысле отставание от общества, которое переходит к постиндустриальной модели, определяется не десятилетиями, а веками.
Перестройка горбачевского периода могла быть более органичной, если бы она состоялась по китайской модели, но интегрироваться с ней в Европу было бы так же сложно, как и с существующим миксом. Хотя это даже и не микс по существу - мы имеем все ту же номенклатурную модель управления, в которой власть не ищет оптимальных путей для социально-экономического развития всего общества. Сформировавшийся клан элит не представляет ничьих интересов, кроме собственных. Отношения в нем стали более "экономическими", но только в плане объединения финансовых возможностей для зомбирования масс и легализации у власти тех или иных временных союзов олигархов. Говорить о какой-либо идеологии, которая отражает интересы страт в таком обществе, не имеет смысла - массы несубъектны и недоговороспособны. Также недоговороспособны и эти псевдоэлиты в понимании элит западной демократии. Договора с ними рискованы и стоимость этих рисков делает экономическое партнерство очень проблемным.
Отсутствие договороспособности в массах исключает и интеграцию в мировое сообщество, которое вступает в постиндустриальную фазу развития. Такое общество не может допустить полноправного членства структуры, где отдельные личности легко подчиняются влиянию "национальных элит" в стадных моделях управления, особенно если такие "элиты" маргинализированы и принимают ценности постиндустриального мира только на словах, для получения тактических выгод. Алгоритм "украл, выпил, в тюрьму" от алгоритма "украл, отмыл, эмигрировал" отличается только суммами и близостью к формальной власти. Но это не значит, что такие "капиталисты" в мире либеральных ценностей будут рассматриваться в качестве равноправных партнеров.

Вряд ли будет создан очередной железный занавес и прекращен диалог между обществами разных формаций. Каких-либо значительных сложностей на уровне личностей может не возникать - ведь идеология постиндустриального общества как раз и подразумевает приоритетность личных качеств над формальными, которые устанавливает любая надличностная структура. Оценка будет производиться по совокупности данных, которые позволят легко ассимилироваться в новой формации. Но суверенные территории, различные статусы, которые устанавливаются государственными органами старых формаций, несомненно будут дискриминироваться. До момента изменения социального сознания на общем уровне, которое проявится в реальном реформировании государства и его социальной политики, такие территории будут рассматриваться скорее всего в ресурсном плане и полноценного партнерства с ними не возникнет. 
Поэтому негодование, что например США не вмешивается в конфликт России с Украиной напрямую и не поддерживает более категорично своего "стратегического партнера", скажем прямо неуместно. Качественно реализуемые на этом пространстве суверенные государственные принципы отличаются незначительно, поэтому никакого "цивилизационного конфликта" нет - есть проблемы индейцев, которые шерифа волнуют постольку, поскольку они создают реальные проблемы в отношениях с игроками более высокого уровня.

Рассматривать страны "западной демократии" или северо-атлантического блока, как единое целое, в этом переходном периоде тоже нельзя. Фундаментом нового общества скорее всего станут не государства, а корпорации и ассоциации предпринимателей в самых разных областях. Национальные государства в этом процессе будут выстраивать новые отношения с субъектами, которые формулируют собственные требования. Насколько этот процесс будет гармоничным зависит от многих факторов. 
Новые наднациональные структуры будут определять свои правила на собственных создаваемых виртуальных полях для участников, которые вошли в эти структуры. Подводить эти отношения под национальные юрисдикции можно будет весьма ограничено. С принципами либеральной экономики, если национальные государства их будут придерживаться, такие новые формы взаимоотношений конфликтовать не будут. Как на них будут реагировать государства с элитами, выросшими из номенклатур подобных советской, прогнозировать сложно. Но эта проблема будет все более актуальной и валовый продукт новой экономики будет расти опережающими темпами в силу ее большей эффективности. Причем такой тренд характерен для сфер влияния государств абсолютно противоположных по своим коренным принципам - США и Китая, которые вероятно и будут центрами поляризации в скором будущем.
Как совместить личные экономические интересы не только с выбором модели, в которой их легче реализовать, но и с местом физического проживания, где экономические свободы могут быть реализованы в полной мере - эта проблема вскоре будет актуальной для каждого. Гражданство или национальная принадлежность в этой ситуации скорее будут факультативными факторами, чем основными.

Medice, cura te ipsum!

Проблема "борьбы со злом", в любых его формах, не так проста, как она рисуется "революционерам" и "реформаторам", которые призывают или к непримиримой борьбе, например с "антинародным режимом", или к планомерному его "исправлению", с созданием в нем "областей без коррупции".

Любая система отношений это комплекс диалектических противоречий, которые развиваются "от противного", черпая в них потенциал для собственного развития. В этом смысле "борьба со злом" помогает ему поддерживать форму, а иногда и создает его новые формы, продляя существование такой системы. Это достаточно хорошо видно на опыте реализации программ всяких "оппозиций", как в России, так и в Украине. Процесс искоренения криминально-номенклатурных "элит" не завершился ни там, ни здесь. Эти элиты и определяют "принципы власти", которые, в свою очередь, создают систему общественных отношений.

Даже "непримиримая" оппозиция в такой системе поддерживает существующий режим, а не разрушает. Попытки играть на уровне государственных функций, не имея легального статуса, создают действующей власти широкие возможности для маневра - экономить средства, там, где проблемы решают "энтузиасты", и отмахиваться от их обвинений, говоря о любых успехах от имени власти, к которой, естественно, "энтузиасты" не принадлежат. 

Поскольку стабильность это то, что питает страх потерять хоть какую-то опору сегодня, возникает масса пропагандистских возможностей выгодно позиционировать себя на фоне "революционеров". Революционеры сами не могут предложить вменяемого комплексного плана, который бы воспринимался, как реальный. У них часто отсутствует команда людей, способных не теоретически "отвечать за нацию", но готовых отвечать и организовать конкретные области общественной жизни.

Различные варианты "умеренных", от "сделай сам", до "требовательных", кроме "белого шума" ничего не генерируют, и принципиально измениться нынешнюю власть не заставят никогда. Написание петиций, проведение митингов и обсуждений, имитация каких-то самоорганизованных структур, которые призваны "влиять на власть", в наших обстоятельствах существуют исключительно в модели "собаки лают, а караван идет".

Все эти инструменты хорошо работают в здоровом социуме, являясь способом обратной связи для корректировки программы развития и устранения причин тренда, вызвавшего негативную реакцию. Власть в нездоровом социуме использует негативную реакцию для создания очередной иллюзорной формы, которая к реальным экономическим и политическим причинам применяется только как инструмент пропаганды, не меняя сам тренд.

Нужно понимать, что реформировать систему можно только до определенного процента ее "порчи". После прохождения некоторой точки невозврата, никакие реформы, с сохранением у власти даже части прошлых политических команд, уже невозможны. Это не значит, что нельзя использовать отдельных специалистов, которые работают в старой властной структуре - им только нельзя доверять самим определять идеологию развития и формировать собственные команды. Но, подчинив их новым правилам, можно использовать их работу для создания реальных благ.

Эту проблему можно сравнить с проблемой тушения пожара в деревянном доме. Если не удается потушить его в самом начале решительными действиями, то в дальнейшем даже огромные усилия приводят к убыткам даже в случае успеха. Потушенный пожар оставит дом в состоянии непригодном для проживания. Строить новый все равно придется, но к затратам на строительство добавятся немалые затраты на демонтаж и вывоз того, что не догорело.

В отличие от реального пожара, в обществе можно начинать новое строительство не дожидаясь окончания пожара. Понятие "исцеления" включает в себя не только смысл здоровья, но и смысл цельности. 

Неучастие в тех делах, которые не можешь контролировать ответственно, не исключает возможности создания собственных уровней компетенции. Это полезно во всех отношениях. Во-первых, не нужно марать себя причастностью к решениям, в которых приходится идти на многие компромиссы. Во-вторых, имеющиеся средства и возможности лучше использовать для достижения реальных результатов, которые будут иметь локальную, но ценность, вместо глобальных благих перспектив в неопределенном будущем, за которое конкретные "целители"  сами не отвечают. И, наконец, создание реального ценного продукта само по себе будет говорить о возможностях новых элит и их способностях к управлению. Если они создают реальные ценности без использования ресурсов государства, то, тем более, смогут сделать больше полезного получив этот ресурс и распространив свою модель на общество вцелом.

В армянском фольклоре есть история о человеке, хваставшемся, что на земле Арцаха он прыгнул на двадцать гязов. Ему сказали:

- Вот тебе гяз, вот тебе земля - прыгни хоть на десять.

Система мер есть - это чувство реальных изменений к лучшему. Свою землю для первого прыжка каждый тоже имеет. Поэтому не стоит читать лекции и проводить семинары по прыжкам, не нужно участвовать в команде "профессиональных прыгунов" в качестве массажиста, нужно прыгать самому в своей команде. Болельщики и спонсоры появятся при растущих результатах и быстро определятся, кого нужно поддерживать - "профессионалов" или "любителей". 

Недеяние должно быть активным - принципиальное несогласие с политикой определенной власти исключает участие в ней. Собственная политика вырастает из экономики. Никто не мешает, отдавая кесарю кесарево, делать это разумно, и, вместо совместных идолослужений, заняться обустройством своей жизни с полной ответственностью за нее, без попыток переложить ответственность на тех, кого для управленческой роли нужно исправлять, без всякой надежды на успех.

Завтра жить лучше, чем сегодня

Как заставить себя что-то делать?

Да никак - оставайтесь в жопе.

А. Троицкий

Как профессиональный игрок в похер, могу ответственно заявить, что прокрастинация существенно отличается от лени. 

Я принципиально не понимаю трудолюбивых людей - которые любят труд, а не его результат. Многие возразят, что иногда увлекает и приносит удовольствие "сам процесс", но это поверхностное суждение  - удовольствие приносят промежуточные результаты, только кто-то их осознает, а кто-то нет. Вне зависимости от осознания, принцип удовольствия создает систему привычных подкреплений - в этом человек мало отличается от павловских собак, и бурная деятельность может принимать весьма причудливые формы.

Лень можно уверенно назвать одним из основных движителей прогресса. Просветленные лентяи или стремятся получить максимальные выгоды при минимуме совершенных движений, или находят выгоду в том, чтобы поменьше шевелится, и от этого получают удовольствие - если видят, что цель будет достигнута в естественном развитии обстоятельств. С прокрастинаторами не так. Стресса у них намного больше, и постоянного движения тоже. Цели есть, но для них это та самая морковка, которой управляют трудолюбивыми осликами. При этом сами эту морковку они вывешивают впереди далеко не всегда.

Стремление жить завтра, лучше чем сегодня, в правильном понимании вещь очень неплохая. Но здесь должно быть выдержано существенное условие - ты и сегодня живешь хорошо, при этом ничто не предвещает того, что завтра жизнь ухудшится. Но если субъект плохо жил вчера, сегодня живет еще хуже и продолжает имитацию "проекта пути в светлое завтра" теми же средствами, что и вчера, то это прокрастинация соединенная с другим распространенным недугом - слабоумием. Почему я не говорю "слабоволием"? Ответ прост - воля у них железная, свернуть с выбранного пути не заставит практически ничто, разве что лоботомия. Но, даже такой кардинальный метод проблему не решит, только уменьшит суету пациента. Поэтому гордыня худший из грехов, прежде всего в своей иррациональности, особенно если ограниченность мешает понять факт собственной ограниченности.

Всем известна модель 5 стадий принятия неизбежного, прокрастинаторы обычно зависают на третьей стадии "торга", не желая скатываться в депрессию. Но это псевдорационализирование мешает прийти к фазе принятия и, как говорится в другой известной формуле, слезть с дохлой лошади. Одним из способов такого "осознанного" пути в светлое завтра является "стратегическое планирование". 

Человек обладает достаточно мощным мыслительным аппаратом, который, казалось бы, обеспечивает надежную обратную связь. Префронтальная кора занята абстрактными процессами дихотомии/синтеза и составлением планов, лимбическая структура работает в осознании опыта - насколько этот план оказался хорош в реальности. Но многие научились обходить защиту от дурака и конструировать такую реальность в отдаленном будущем, которую лимбическая система путает с настоящей и удовольствие от собственной гениальности не ограничивается даже реальными проблемами, интерпретирующимися как "неизбежные трудности", которые просто нужно переждать (игнорировать) - ведь скоро все будет просто замечательно, план ведь гениальный.

Прокрастинация является органичным продолжением такой стратегии. Принимать реальные решения и что-то делать, значит перейти к той области, где "100% работающий план", вместо "успешно решенных" виртуальных рисков, столкнется с реальными моделями развития ситуаций. "Менеджмент рисков" это не путь победителя - здесь важно правильно оценивать события, даже если они тебе не нравятся. Только так можно научиться правильно использовать принципы обратной связи.
Как говорил дедушка Сунь цзы, "Победу знать можно, сделать же ее нельзя". Запутанно, но очень верно - знает человек только то, что уже произошло, и здесь важно то, насколько он адекватно делает выводы о развитии событий, но это уже умственное "делание" и гарантий, что выводы были правильными нет. "Заведомо правильные" выводы могут быть только в области, где все, что "сделано" иллюзорно - без перехода к практике.

В ситуации, когда находишься в структуре, которая развивается от плохого к худшему, и ты не можешь оказать существенного влияния на изменение хода событий, оставаться пассивным нельзя. Здесь уверенность в завтрашнем дне должна пониматься однозначно. Я имею в виду "общенациональные" масштабы, где "гениальные управленцы" ведут свою собственную игру. Пока о качестве "элит", что в России, что в Украине мнение у меня сложилось вполне определенное и поводов к его изменению нет. Здесь эти самые "элиты" умело сужают возможности выбора к дилемме - раскачивать лодку или нет. Дилеммы изначально предполагают возможность манипуляций, но, даже если вы из патриотизма или той же лени, все таки решите лодку не раскачивать, то, независимо от своего текущего благосостояния, столкнетесь с вилкой Мортона, если конечно не принадлежите к верхнему слою "элит".

Раскачивать лодку тоже особого смысла нет - если у вас не построена шлюпка, которая до поры стоит на лодке.  Это и есть стратегия управления рисками. Поэтому строительство шлюпки в таких обстоятельствах более рациональное решение, чем стремление дорваться до штурвала лодки, что неизбежно приведет к сильной качке.
Выпиливать ли из бортов большой лодки запчасти  (не участвовать в субботниках по латанию пробоин), это вопрос философский. Поверьте, команда, которая управляет лодкой, несмотря на смены капитана и старпома, свои шлюпки уже давно построила и не прекращает заниматься их тюнингом. Проблема пробоин с этим тесно связана.

Теперь о тактике управления рисками. Это и есть проблема - участвовать в строительстве шлюпки самосоятельно, кооперируясь с другими пассажирами Титаника, или надеяться, что за стахановский труд тебя обеспечат спасательным жилетом или даже назначат капитаном? Я сделал выбор в пользу первого варианта - жилетов на всех как правило не хватает, да и далеко на нем не уплывешь. А перспектива карьерного роста до капитана в привилегией уйти последним с тонущего корабля весьма сомнительна.
Есть еще один аспект - если перестать заделывать бреши в бортах, которые возникают "неожиданно" в суматохе деятельности команды управленцев, пластырями из говна, собираемого в гражданских инициативах и новых поборах, то возможно у команды проснется инстинкт самосохранения и спасение общей лодки станет действительно общим делом. Но для спокойствия шлюпку все таки лучше иметь.
Поэтому оценка рисков на настоящем этапе сводится всего лишь к преодолению прокрастинации, но без скатывания в идеализм. Спасение утопающих сегодня дело рук самих утопающих - у профессиональных спасателей цели иные.